"Белая полоса". Текст Федерико Бернардески для The Players Tribune

Это мраморный город.

Таким его знает большинство людей. Оттуда я родом. Район известен своими прекрасными карьерами из белого каррарского мрамора. Большую часть белого цвета мы видели на холмах, который были вырыты и созданы людьми нашего города. Мой отец, как и многие другие, работал на мраморном предприятии. Долгие часы. Уходил он в 5 утра, а возвращался в 6 вечера. Это всё, что он знал, как и вся моя семья.

Вокруг было так много мрамора, так много белого цвета, что он просачивался в мои сны. Этот образ застыл в моей голове, когда мне было лет шесть. Не уверен, можно ли назвать это определённой картинкой, скорее это было похоже на коротенькое видео. Иногда я видел его, когда засыпал, или просто если закрывал глаза и достаточно долго думал об этом.

Я видел длинный, тёмный туннель. Вначале там нет никакого света. Можно было просто сказать, что я нахожусь в туннеле. Потом появлялась белая полоса. Быть может, это был мрамор, а может и нет, но значения это особого не имело. Суть полосы заключалась в том, что в итоге она выводила меня из туннеля. Она приводила меня туда, куда я хотел попасть.

В то время я еще не понимал смысла этого сна — для меня он был бессмысленным. Мне не нужно было никуда идти.

Я любил свою жизнь. У меня была моя семья. И у меня был мой футбол. Это было все, что мне было нужно с тех пор, как мне исполнилось три года и отец взял меня в тот огромный магазин игрушек в центре города. Я сделал два шага внутрь, побежал прямо к футбольному мячу, поднял его и сказал отцу, что нам пора уходить. Он хотел, чтобы я посмотрел и на другие игрушки, но для себя я уже всё решил.

И поскольку я знал чего хочу, я не позволил никаким обстоятельства встать у меня на пути. Таков мой характер. Или, наверное, правильнее сказать наш характер. Если ты родился в Карраре, то ты твёрд как мрамор — да вы просто у Джиджи Буффона сросите. Мрамор.

Такой была моя семья. Мама работала медсестрой в больнице недалеко от нашего дома. Она была жестким, но любящим человеком. Она очень легко могла переключаться между серьёзной, профессиональной медсестрой и милой мамой. Между ними с отцом был настоящий баланс. Папа же всегда подталкивал меня к чему-то лучшему, к чему-то большему. Будучи ребёнком, такие вещи ощущает слишком сильно, иногда кажется будто он злится на тебя. Но потом я стал немного старше. Я начал понимать, что он хочет от меня большего, потому что верит в меня — он знал, что я – ребенок, который отказывается играть с игрушками, ну, кроме футбольного мяча.

Так и было. У нас был маленький город, хороших "молодёжек" было мало. В общем, всей семьей мы сделали выбор: в восемь лет меня отправили играть в футбол в "Понцано" – один из фарм-клубов "Эмполи", примерно в 70 милях. Мама рано забирала меня из школы каждый день, в 3:15 — за 45 минут до окончания занятий. Потом она давала мне тарелку разогретой пасты. Это была самая лучшая еда. А потом мы ехали на юг вдоль Лигурийского моря на нашем сером "Опель Вектре". Примерно через 40 минут мы добирались до Пизы и отправлялись на восток к Эмполи. Еще через полчаса мы приезжали на место. Обычно я немного опаздывал на тренировки. Приходилось надевать бутсы в машине, и пока мама останавливала машину, я выскакивал из неё и бежал на поле, чтобы успеть на тренировку. Через два часа тренировки заканчивались, и мы возвращались тем же путем. Спать я ложился в 10:30 или 11:00. Потом вставал в 08:00 и всё по-новой.

Это повторялось четыре раза в неделю в течение многих лет.

Было тяжело, но оно того стоило. Потом я покинул Эмполи и подписал контракт с "Фиорентиной" — клубом во Флоренции, который находился чуть дальше к востоку от Эмполи по той же трассе, по которой мы ездили с мамой. Она оставалась со мной на каждом этапе моего путешествия.

Особенно в самые сложные моменты.

Когда мне было 16 лет, я был близок к тому, чтобы дебютировать за основную команду "Фиорентины". Я отыграл один из лучших футбольных матчей в своей жизни. Потом, во время самого рутинного медицинского осмотра медики обнаружили, что что-то во мне не так. Через несколько дней мы с мамой пошли к врачу. Потом врачи делали какие-то анализы. Сделали несколько рентгеновских снимков. И через несколько минут доктор огласил нам свой вердикт.

“Федерико, похоже, есть проблема”.

Мне 16 лет. Я нахожусь в лучшей форме в своей жизни. У меня нет никаких проблем.

"У тебя увеличенное сердце. Мы не уверены, насколько это плохо. Возможно, ты не сможешь продолжить футбольную карьеру".

Возможно? Нет… это невозможно.

Я не мог в это поверить. Я отказывался это слышать. Мама успокаивала меня.

"Нам нужно подольше понаблюдать его в течение следующих нескольких недель, – заявил нам доктор. – Пока ты остаешься без футбола на следующие шесть месяцев".

Я знал, что нахожусь на критическом этапе развития своей карьеры. Я не мог позволить себе упустить такое важное время. Моя мама тоже это знала. Это был ужасный, просто ужасный день.

Я жил один во Флоренции, мне было 16 лет, и мне было нечем заняться. Мои родители должны были работать в Карраре, поэтому навещать они могли меня лишь по-возможности… но все же. Я старался чем-то занять себя, и это были самые трудные полгода в моей жизни.

Время шло. Бесчисленные проверки, визиты к специалистам и, в конце концов, после некоторых периодов на диете и лекарствах, я преодолел этот недуг.

И по какой-то причине, когда для меня стало всё ясно, я вновь подумал о том образе, который привык видеть. Помнишь, тот, с туннелем. Я понял, что свет, белая полоса, мрамор — или что бы то ни было — это и есть я, на своём пути, в своём путешествии. Туннель был неизвестным, полным препятствий и борьбы. Я видел этот образ столько лет, но мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что он на самом деле означает и почему я видел его во сне.

Когда ты проходишь через нечто подобное, я думаю, в каком-то смысле, невозможно не измениться. Я стал лучше понимать хрупкость своего путешествия — как мне повезло, что я оказался в таком положении.

Поэтому, когда я достиг каких-то результатов, как, например, мой дебют в Серии А в 2014 году или в сборной Италии в 2016 году, то я почувствовал, что должен ценить их больше, чем какие-то моменты молодости. Все это произошло благодаря моей семье и благодаря помощи окружающих меня людей.

Среди вещей, которые особенным образом запомнились во время моего нахождения в "Фиорентине", есть два действительно выделяющихся события. Во-первых, Пауло Соуза, наш тренер на тот момент, который усадил меня и дал мне важные советы. Он сказал мне, что у меня невероятный талант и что мой характер превосходит мои способности. Но, по его словам, чтобы стать чемпионом, мне нужно работать над собой. Все, что делается на поле или за его пределами, должно быть нацелено на победу — именно так рождаются великие игроки.

Я никогда этого не забуду.

Во-вторых, я очень сильно сблизился с нашим капитаном Давиде Астори.

Он был одним из тех парней, которые родились, чтобы быть лидерами, понимаешь? Каждый день на тренировках он показывал нам направление движения. Я становился старше, а он отводил меня в сторону перед тренировками, мы перекатывали мяч разминаясь, и в такие моменты он давал мне важные советы. Когда мы уезжали на выездные матчи, мы проводили ночи вместе, смотрели другие матчи или какие-нибудь старые фильмы. Он был очень тёплым человеком, любящим и добрым. Когда я начал регулярно попадать в стартовый состав, я начал обращался к нему, когда переживал периоды падения формы. Всякий раз, когда я забивал, я получал электронное письмо от фотографа команды с фотографией, где команда праздновала мой гол, чтобы я мог опубликовать фото в социальных сетях. И на каждой фотографии было видно, что первым, кто бежал меня обнять, был Давиде.

Мой друг, наш капитан.

Как вы знаете, он умер во сне в марте 2018 года.

Ему было 30 лет. Тридцать.

Он был мужчиной, но ведь он был просто чьим-то мальчиком.

Давиде умер от остановки сердца. И как бы часто я старался не думать о своих проблемах с сердцем, смерть Давиде – яркое напоминание: времени мало, а нам, живым, всегда везет.

Я много думал о Давиде во время моего перехода в "Ювентус" летом 2017 года. Я смотрел старые видеозаписи своих голов и видел Давиде, бегущего с центрального круга с поднятыми руками. Я говорил с ним перед отъездом. Он всё понял. Но это оказалось непросто.

Через несколько недель после его кончины я вытатуировал его номер рядом с молитвой Аве Мария на правой руке.

Теперь, куда бы я ни отправился, он всегда со мной, защищенный навсегда.

Я верующий. Так было всегда. И одна из идей, в которые я верю заключается в том, что в жизни, которую мы проживаем, мы просто стремимся к чему-то большему. Я верю в это. Я так и делаю. Есть лучшее место, святое место, для которого мы все предназначены. И когда бы я туда ни попал, первым, о ком я спрошу, будет Давиде.

Мой друг, наш капитан.

Все те вещи, которые я тебе рассказывал, они являются частью того, кем я являюсь и кем хочу стать.

Я невероятно горжусь тем, что сейчас нахожусь в "Ювентусе". Этот клуб и город Турин не похожи ни на один из тех, в которых я когда-либо оказывался ранее. Каждое клише, которое каждый новый игрок "Юве" говорит о победах и культуре — это все правда! От тренера до физиотерапевта и персонала на кухне… все они просто хотят победить. Вот и все. Это навязчивая идея. И теперь она со мной.

Теперь, когда я вижу форму Бьянконери, я думаю о туннеле. Я думаю о мраморе. Черный… белый… все ведь здесь. Всё это завело меня так далеко.

И что бы ни было дальше, у меня уже есть то, что мне нужно.

Источник: The Players Tribune